Російська гігантоманія, відсутність автономії і конкуренції спричиняють відтік студентів та кадрів

Ректор ТНУ В. Казарін: студенти тікають з Криму

В интервью сайту «15 минут» ректор Таврического национального университета имени Вернадского Владимир Казарин рассказал о проблемах эвакуированного вуза, причинах массового перевода студентов на материковую Украину и разнообразных аспектах «русского мира».

Имея звания, сотни научных статей и признание коллег, Владимир Казарин сегодня мог бы спокойно пожинать лавры славы – читать несколько курсов в университете и продолжать изучать любимую русскую литературу. Но он решил сделать еще одно большое Дело – спасти родной Таврический национальный университет имени Вернадского. Поэтому сегодня в Киеве в круглосуточном режиме он ищет аудитории, общежития для студентов, которые каждый день приезжают из Крыма. Несмотря на занятость и бесконечно звонящий телефон, Казарин считает очень важным объяснить, что происходит с высшим образованием в Крыму, почему важно перевести ТНУ в Киев и какая разница между «русским миром» и русской культурой.

− Зачем в Крыму «укрупняют» большинство университетов?

− Эта тенденция отвечает российским стандартам, поскольку Россия «больна» гигантоманией. Сам проект создания федеральных университетов − их было 9, «Крымский федеральный» стал десятым – в России длится уже лет десять. Это свидетельство гигантомании – все у нас будет самое большое: университеты, армии, хамство наше самое большое…

− Это что, равнение на Китай?

− Как раз нет. Это часть «спора» с Америкой. Там большие университеты – Гарвард, Йельский, Стенфордский, Техасский и многие другие. В них по 60-80 тысяч студентов. Но дело в том, что те университеты вырастали снизу, как живое дерево. А тут ‒ сверху приказывают.

В России эта погоня за гигантоманией делает только хуже. Вузы переживают очень тяжелый период. Московский и Петербургский университеты находятся в тяжелейшем кризисе. Не в денежном смысле. Там невозможно заниматься наукой, образованием, потому что наука и образование требуют автономии. А в Московском и Петербургском университетах вообще отменены выборы. Ректор назначает декана, определяет, кто будет заведующим кафедры. Мотивируется это тем, что это – особо важные университеты. А что, особо важные университеты не должны жить по правилам, по которым живут все остальные вузы? Это что − воинская часть? Танковый полк? Батальон спецназа? Почему там все так должно управляться? Никто не должен вмешиваться в их работу, никакая власть. Сами вузы должны избирать заведующих кафедр, деканов. Там ничего этого нет. Только, повторюсь, гигантомания.

В Крыму до всех этих событий было, смешно сказать, 93 университета! А в Севастополе – 34. Это другое ‒ украинская вольница. Среди них настоящие вузы – Таврический, медицинский, экономический; филиалы почти всех украинских университетов, а также – российских, турецких, французских, финских. Сейчас на этом пространстве все зачистили. Остался один университет – КФУ, которым легко управлять.

Но университеты так работать не могут, должна быть конкуренция, внутреннее самоуправление. Еще со средних веков была автономия вузов! В Крыму она не соблюдается.

− Какие, кроме этой, у так называемого КФУ сейчас главные проблемы?

− С финансированием у них все хуже. Плохо с кадрами. Студенты не удовлетворены, потому что невозможно учиться в вузе, в котором нет обменных программ, который не посылает своих студентов в другие университеты и не приглашает к себе новых преподавателей. И главное − диплом этого университета не признается нигде в мире, кроме одной страны – РФ.

− Вот, кстати, что выпускникам этого «КФУ» делать со своими дипломами? Куда они пойдут на работу?

− Никуда. Вся активная часть крымского студенчества (а это приблизительно треть) уже уехала оттуда. Большинство продолжает учебу в Украине. Это те 15 тысяч студентов, которые отправились на материковую Украину в 2014, 2015 годах. Вы знаете, что активная и креативная часть – это всегда 30%. Остались те, кто не может уехать, у кого, скажем, больные родственники. Плюс пассивная треть, которые думают: «Ну, получу диплом. В этой же школе или библиотеке буду работать».

Такая же ситуация и с преподавателями. Более четверти из них (опять же – деятельных и активных) покинули Крым, многие работают у нас. Другие скоро придут. Сейчас начинаем восстанавливать медицинский, аграрный ‒ как институты нашего университета, и люди вслед за этим идут к нам.

Вузы в Крыму ждут еще более тяжелые времена. Путин непонятно чем руководствуется в своих действиях. Возможно, тем, с какой ноги встает. Сперва он«обласкал и облагодетельствовал» Крым: дал ему статус Федерального округа, полномочия, права, финансирование… Создали «Крымский федеральный университет», основанный на воровстве имущества украинских вузов. Но три-четыре месяца назад Путин, очевидно, снова встав не с той ноги, ликвидировал «Крымский федеральный округ», и «присоединил» Крым к Южному федеральному округу со столицей в Ростове-на-Дону. Теперь «Крымский федеральный университет» в совершенно дурацкой ситуации. Крым «входит» в состав Южного федерального округа, а там уже есть федеральный университет – Ростовский. Не может быть в одном федеральном округе два федеральных университета.

Я предвкушаю момент, когда под Новый год, 1 января, крымчанам под елочку положат «подарок» − реорганизуют Крымский федеральный университет в Крымский государственный университет. А это ‒ уменьшение финансирования, зарплат в полтора раза.

Но не будем о них говорить. У нас большой поток студентов, которые к нам переводятся. Вот только что, за полчаса до вашего прихода, девушка из Крыма перевелась. Нам разрешено переводить студентов круглый год. Раньше это делалось только в период между окончанием учебного года и его началом.

− Кстати, недавно появилась информация, что студентам в Крыму специально не выдают документы, чтобы они не могли перевестись.

− Это правда. По требованию студента вуз должен выдать ему аттестат о среднем образовании, который лежит в личном деле, академическую справку о том, что он прослушал и сдал за время учебы. Так вот, всех этих документов студентам в Крыму не хотят выдавать.

− Под какими предлогами?

− Говорят, напишите заявление, мы его отдадим ректору и три или четыре месяца будем рассматривать. Они думали, что дотянут до сентября, приемные комиссии перестанут работать, и студент не сможет никуда перевестись. Потом они узнали, что мы переводим студентов из Крыма круглый год. Тогда началось иное: они стали говорить студентам, что вообще не можем выдать никаких документов, нарушая этим все законы, в том числе российские. В итоге у нас были совершенно драматические ситуации. Мы говорили: у вас есть хоть ксерокопии любых документов − зачетной книжки, аттестата? Везите все, что есть. Они привозили все это, и мы по ксерокопиям, свидетельским заявлениям коллег, которые с ними учились и подтверждали, что этот человек учился в вузе, восстанавливали даже таких студентов, чтобы те могли продолжить учебу. Потом, находясь уже здесь как студенты, они в украинской школе переподтверждают свой аттестат.

Но теперь студентов стали не пропускать на границе. Тоже, видимо, была дана команда российским пограничникам. К молодым ребятам приставали: ты в армии отслужил? Нет? Давай назад, пока не отслужишь, мы тебя не выпустим. Они понимали, что те едут учиться, значит, их надо задержать. Девушек тоже не пропускали – придирались к паспортам. Некоторым только со второго или третьего раза удавалось пересечь границу. Там понимают, что они проигрывают Украине борьбу за умы, за настроение молодежи, поэтому приступили к силовым акциям: держать и «не пущать».

− В этом году правительство Украины впервые за два года упростило поступление в вузы для абитуриентов с оккупированных территорий. Можно ли сказать, что теперь непреодолимые раньше барьеры для поступления в украинские университеты для крымской молодежи сняты?

− Я считаю, что под давлением общественных организаций были сняты главные барьеры. Теперь ребенок может приехать с российским паспортом. В Крыму же не дают на выбор, какой хочешь ‒ украинский или российский. Или аттестат с двухглавым орлом. Какой другой он может там получить? Только этот. Что же вы это превращаете в препятствие? От ребенка это не зависит. Я всегда подчеркиваю, что эти дети на момент «референдума» марта 2014 года были несовершеннолетними. Они даже никак не участвовали в этом «референдуме», и не виноваты ни в чем. Вы, взрослые, накуролесили, а крайними у вас оказались дети. Они расхлебывают ваши неудачные результаты управленческой, политической деятельности.

Сегодня, спасибо министру Лилии Михайловне Гриневич, кардинальным образом изменен закон «О вступительной кампании». Он нас устраивает, скажем так, на 94%. Минусы его в том, что к нему необходимо еще принять целую серию дополнений. Например, о шифровке списков поступающих и зачисленных в университеты. По сути, когда Министерство вывешивает списки, оно подвергает опасности этих детей и их родных в Крыму. Через 7-8 месяцев такой студент поедет проведать своих бабушку и дедушку, а в базе данных уже будет светиться его фамилия. В итоге, его, скажем, могут не пустить назад. Поэтому надо шифровать детей, защищая их от возможных репрессий.

Также нужно изменить систему учета документов о среднем образовании. Сейчас подросло поколение, которое не сдавало в девятом классе ДПА (Державну підсумкову атестацію). В российской школе такого нет. Теперь к нам приходят дети, которых мы, если строго по закону, не имеем права принимать. В результате нужно вводить положение, что мы разрешаем поступать без ДПА. Другое дело, что на первом курсе они должны будут в какой-то ближайшей школе некоторые предметы досдать, чтобы подтвердить по украинскому законодательству соответствующий уровень своего школьного образования.

Есть еще не столько экономические, сколько политические вопросы. В законе «Об оккупированных территориях» в статье 7 указано, что дети из Крыма имеют право продолжить свое образование на материковой Украине на условиях госзаказа (то есть получать стипендию) и предоставления бесплатных общежитий. Никто им не дает никаких бесплатных общежитий, требуют денег. И второе – им не дают стипендий. И вот сейчас мы бьемся, чтобы тем детям, которые зачислены на второй, третий, четвертый курс, была выделена стипендия. Минфин уже второй или третий раз отказывает.

− На каком основании?

− Нет денег. Мы говорим: подождите, нас это не интересует. Это же не подзаконный акт, не постановление министерства или Кабинета Министров, это закон Украины! Документ высшей юридической силы. Выше – только Конституция! Идите и найдите эти деньги, вы же чиновники!

Это политические моменты. Надо, чтобы в Крыму видели, что в Украине их ждут, обеспечивают общежитием и стипендией. Стипендия – всего 800 гривен. Отдайте их уже! Особенно, когда вы написали в своих декларациях все эти ноли, машины, часы, храмы, иконы. Неужели 800 гривен на ребенка не найдется, если у вас миллионы наличкой!

И это сказывается. Есть несколько случаев, когда дети хотели перевестись, но когда узнали, что стипендий в первом семестре не будет, отказались, забрали документы, объясняли, что не могут жить без стипендии. У их родителей нет десятков миллионов долларов наличкой! Это работает против нас.

− Учебный год в Таврическом университете начинался драматично. Какова сейчас обстановка? Как идет учебный процесс?

− Скажу несколько слов о «драматичном начале». Ребята в министерстве, вот вы получаете довольно хорошие зарплаты, у вас теплые кабинеты, машины, которые вас возят, у вас гигантские льготы… Но вы плохо работаете! У нас было «драматичное начало» из-за того, что документ о том, чтобы мы осуществили реорганизацию Академии муниципального управления путем присоединения ее к нам (соответственно к нам пришли корпуса, общежития), был запущен на согласование в Кабмин еще в июле. Я тогда был уверен и говорил родителям, что с конца августа будем селить в общежития. Потом прошло 15 августа. Думаю, ну ладно, у нас приемная комиссия работает до 20 сентября, уж 15 сентября точно буду селить в общежития. Но и 15 сентября ничего не произошло. Пока в октябре общественные организации не подняли бунт. Тогда проект распоряжения согласовали за три дня! Три месяца не могли согласовать, а тут за три дня все сделали. Кризис был искусственным. Я знал, что вот эти здания и эти общежития будут нашими, но документ на руки получить не мог. Эти «драматичные события» помогли нам в кратчайшие строки завершить рассмотрение этого вопроса, спасибо общественным организациям, и стыд и позор безответственным чиновникам.

− Сколько у вас сегодня студентов?

− Вместе с иностранными студентами, подготовительным отделением, заочниками ‒ около 700. Их количество будет расти, потому что все больше приезжает иностранцев – это и турки, и иранцы, и граждане Ирака, Индии, кавказских государств. Думаю, к Новому году мы перейдем тысячный рубеж, а к новой вступительной кампании у нас будет больше 2 тысяч студентов. Меня немного пугают такие темпы, потому что не знаю, где мы будет эти сотни расселять. Но деваться некуда.

− Напоследок, хотелось бы вернуться к теме оккупации Крыма. Вы – один из лучших русистов Украины, объясните ‒ каким образом могло появиться такое явление, как «русский мир», у народа, давшего мировой литературе Толстого, Достоевского, Чехова, Пушкина?

− Я думаю, что это результат долгого, восьмидесятилетнего советского периода. Репрессиями, начиная с 1917-го года (голодомор, раскулачивание и т.д.), мы истребили свой собственный народ. Говорю «мы», потому что мы все несем за это ответственность, мы все вышли из этого прошлого.

Если ты осознаешь свою причастность к истории через своих отцов, дедов, прадедов, то ты должен говорить, что «я вместе со всеми несу за это ответственность». Только так можно стать гражданином в современном понимании.

Так что мы самую деятельную, самую креативную часть наших сограждан уложили в этих чистках, а оставшимся сломили волю. И вот их уже, вроде бы, освободили, а они не хотят освобождаться. Они привыкли жить так, как жили.

В послегорбачевский период нефтедоллары сделали свое дело – появилась привычка хорошо жить, ничего не делая.

В результате нам всем (это касается и Украины) надо прививать людям культ труда, правды, соблюдения моральных принципов.

Ряд историков считают, что история должна «отдыхать» от бурного развития. Возможно, сейчас она в России отдыхает. Это с политической точки зрения. А с культурологической – не зря понятие «русский мир» ввел в обращение Никонов, внук Молотова. Сам Молотов был чудовищной фигурой. Он верой и правдой служил Сталину. Его жену Жемчужникову арестовали по «еврейским процессам» и сослали на каторгу. А Молотов продолжил служить… Гнусная расправа с его женой, близким ему человеком, ничего не поменяла. Это рабская философия. И вот его внук говорит о «русском мире»…

Все это не имеет никакого отношения к русской культуре. Лев Толстой написал повесть «Хаджи Мурат» о том, что творит имперская Россия с так называемыми малыми народами, поступает с ними как с рабами, убивая использованный человеческий материал. Эта литература не имеет никакого отношения к ложному и искривленному понятию «русского мира». Настоящая русская культура ‒ главный его противник. Недаром, когда отмечалось 125-летие Анны Ахматовой, не было поздравлений президента, премьера или хотя бы министра культуры РФ. Потому что Анна Ахматова – чужой им человек. Она автор «Реквиема», всех тех стихов, в которых сказано о не трагической, а именно страшной судьбе России:

Я была тогда с моим народом
там, где мой народ, к несчастью, был…

Поэтому власть России прошла мимо ее юбилея. Они создали свою литературу из графоманствующих писателей, как это было в советское время. Но у этого всего нет будущего.

− Но вопрос в том, сколько будет жертв.

− А они уже были принесены. И сумасшедшие. Ведь «русский мир» − наследник сталинского режима, голодоморов и всего остального. Что касается сегодняшнего дня, то у них все плохо. Я согласен со всеми теми политологами, которые считают, что 2017 год станет годом больших перемен.

Тетяна Пасова, 15 минут